Сотрудники АПА продолжают совершать поездки на территории, освобожденные от оккупации азербайджанской армией под руководством Верховного главнокомандующего Ильхама Алиева и подготавливают цикл репортажей с этих территорий под названием «По следам победы».
Представляем очередной репортаж из этого цикла.
Превратившиеся в развалины в результате 28-летней оккупации села и города
Держим путь в сторону освобожденного спустя 28 лет от армянской оккупации Лачинского района.
Перейти на освобожденные от оккупации территории нам разрешается после того, как военная и гражданская полиция проверит наши документы в городе Горадиз.
Мы должны проехать через Джабраильский район и отправиться оттуда в Зангилан и Губадлы. Все населенные пункты в этих трех районах были разрушены в ходе почти 28-летней армянской оккупации. По этой причине все села похожи друг на друга. Если не увидеть табличку с названием села, не поймешь, в селе какого района находишься.
Ничего не кажется мне знакомым. Потому что в последний раз, когда 28 лет назад я покидал Шушу, проезжал через эту дорогу. В то время город Шуша всю ночь обстреливался из ракет «Алазань», было решено вывести из города всех студентов – студентов Шушинского педагогического техникума, Сельскохозяйственного техникума и Шушинского филиала Азербайджанского педагогического института. В то время с нашего института оставалось очень мало студентов. Я приехал на автовокзал, не было даже машин, которые выезжали в районы, меня заметили студенты педагогического техникума и посадили в перевозивший их автобус ПАЗ. Я преодолел этот 8-часовой путь голодным, на ногах. Теперь я возвращаюсь обратно по этой дороге. Развалин так много, что, сколько бы я ни приглядывался, ничего мне знакомым не показалось.
Подарок студента техникума
Мы прибыли в село Хендек – последнее село Губадлы в направлении Лачина. Уже стемнело, говорят, что мы переночуем в этом селе, т.к. понедельник. Сообщают, что в Лачин можно поехать во вторник, так как Лачинским коридором в нечетные дни пользуются армяне, а в четные – азербайджанцы. Холод пробирает до костей. Мои коллеги-журналисты из нашей группы стараются разжечь костер, кто-то находит шины, кто-то кусок бревна.
В селе находятся только военнослужащие Азербайджанской Армии. Просить у них о ночлеге неуместно. Наши солдаты несут военную службу в тяжелых условиях в разрушенных селах. Тем не менее, никто не сетует. Мы будем одними из первых гражданских лиц, въехавших в Лачин. Все поели, что у них было на ужин, после каждый отошел в свою машину. Хочу спать, но, как говорится, ни в одном глазу. Перед глазами как кинолента проходит дорога, через которую я проезжал 28 лет назад. Вспоминаю, как в последней поездке студент техникума подарил мне одну книгу. Даже помню ее название – «El çələngi». Я сразу же позвонил домой и спросил, «Уменя была такая книга. где она?». Возможно, вы угадаете ответ: «Зачем она тебе ночью?».
Утро уже наступило, однако горы еще заслонили солнце. На призыв военнослужащего все выходят из автомобилей. Команда «готовьтесь, мы выезжаем» вызывает у всех улыбку. Мы умываемся стекающей с гор ледяной водой. Приводим себя в порядок, словно идущие на свидание молодые, садимся в автомобили и присоединяемся к каравану. Число машин за ночь увеличилось. К этому каравану также присоединились военнослужащие, которые на более чем 10 военных машинах направлялись для несения службы в села Лачинского района.
Инструкция от российского миротворца
Трогаемся в путь. Выехав из села Хендек Губадлинского района, въезжаем в село Гюлябирдин Лачинского района. Я волнуюсь. Поднимаясь на высоту, вижу солнце. Подъезжаем к военному посту российских миротворцев. Руководитель группы подходит и дает информацию об автомобилях, которые будут проезжать. Российский офицер говорит, что больше 26 машин не проедет.
Офицер вызывает водителей, инструктирует их: «нельзя останавливать машину, пока двигаешься по коридору», «нельзя фотографировать», «при встрече с армянами нельзя жестикулировать», «если возникает спорная ситуация, нужно молча ждать нашего приезда» и т.д. Автомобили пересчитываются, 3 бронемашины миротворцев - одна впереди, одна посередине, а одна в самом конце выезжает, чтобы провезти нас через коридор.
В город Лачин через коридор…
По мере того, как поднимаешься на высоту, в северном направлении встречаются обледенелые дороги. А мы даже не чувствуем этого, смотрим на горы, леса. Смотрим, и не можем насытиться. «Хоть бы нам разрешили сойти с автомобиля, вдохнуть полной грудью этот воздух снежных гор», - думаем мы. Сделать бы хоть одну фотографию.… Ищу глазами родник под ореховым деревом, из которого я пил во время остановки автобуса, когда проезжал по этой дороге в декабре 1991 года. Однако ни дерева, ни родника нет. Армяне вырубили все ореховые деревья на обочине. Глядя на пни срубленных деревьев, нетрудно догадаться, что леса вырубались в последние дни.
Заезжаем в город Лачин. Миротворцы просят армянские машины посторониться, открывают нам путь. Смотрю на одного армянина, тот отворачивается и зажигает сигарету. На лицах армян - страх. Я же улыбаюсь, смотрю в их глаза с гордостью представителя победившего государства, народа.
Скорость наших автомобилей не превышает 30-40 км/ч. Проезжая по городу Лачин, вижу дома, которые были сожжены и разрушены в 1992 году. Двери и окна уцелевших домов демонтировали в последние дни. Через каждые 50-100 метров на обочине установлены армянские кресты.
Один из 4 армян, сидящих в автомобиле, который миротворцы попросили остановить, хочет подать нам знак рукой. Другой армянин не разрешает этого делать, бьет его по руке. Я от души смеюсь над этой сценой, они отворачиваются, чтобы не видеть.
Природа также подверглась геноциду со стороны армян
Коридор заканчивается, мы уже въезжаем в села, которые находятся под контролем Азербайджанской Армии. Выходим из машины в селе Малыбей Лачинского района, вдыхаем чистый горный воздух. Мы забыли про все: про голод, про жажду, про холод… Только смотрим на заснеженные горы, скалы. Превратившиеся в руины села нам кажутся раем, как будто и нет следов армянского вандализма...
Мы не видим, как спилены деревянные электрические опоры, демонтированы железные столбы, разрезаны электрические провода, выкопаны из-под земли и унесены водопроводные трубы в селе Малыбей. Честно говоря, эти факты нас уже не удивляют.
Мы видели более тяжелую картину в освобожденных от оккупации населенных пунктах Физулинского, Агдамского, Тертерского, Джабраильского, Зангиланского, Губадлинского районов.
Руководитель нашей группы говорит, чтобы после завершения дел мы поехали в село Гарагышлаг. Мы посетим расположенную там воинскую часть.
- Хорошо, - улыбаясь ответил я.
- Почему улыбаешься? – спрашивает руководитель группы.
- Не могу поверить.
- Чему?
- Тому, что свободно хожу по Лачину.
- Поверь в это, - сказал руководитель и улыбнулся.
Начинаем знакомиться с территорией. Наш оператор Зия спрашивает, с чего начать.
«Если бы я знал..», - говорю я и снова улыбаюсь.
Уже вечер, нам надо действовать немного быстро.
В первую очередь начинаем с экологического террора, учиненного армянами. Печально смотреть на срубленные деревья не только в горах и лесах. Вся лесная полоса, особенно вдоль правого берега реки Минкенд, была вырублена и вывезена. Также очевидно, что это было сделано в последние дни.
В деревне Косалар я вижу монастырь у подножия гор. После страшной картины срубленных деревьев видим уцелевшее строение. Садимся в машину и направляемся в сторону монастыря «Агоглан» в селе Косалар Лачинского района...
Монастырь «Агоглан»
Согласно сведениям, о памятнике можно судить лишь по легендам, так как каменные надписи об истории монастыря «Агоглан» были похищены в различные годы.
Монастырь «Агоглан» (или «Цицернаванк») - это базилика V-VI веков, расположенная на берегу реки Агоглан, недалеко от города Лачин в селе Косалар.
По преданию, монастырский комплекс был построен на месте более древнего политеистического храма. Согласно христианскому поверью, в монастыре хранилась реликвия Святого Георгия. Название монастыря, используемое в азербайджаноязычной литературе - «Агоглан» связано с названием горной реки, протекающей недалеко от памятника.
У памятника нет таблички с указанием, кем был построен. Предположительно, монастырь на начальном этапе представлял собой базилику без апсиды, имеющую простую прямоугольную форму.
Доктор архитектуры, профессор Гюльчохра Мамедова в своих исследованиях отмечает, что в 844 году Цицернаванк (Агоглан) был достаточно знаменитым монастырем. Так, служителя монастыря указывали в качестве свидетеля в дарственном документе. Архитектурные особенности храма, безусловно, позволяют говорить о том, что история его строительства относится к более древнему периоду. По мнению исследователя, в 1613 году были укреплены окружающие монастырь крепостные стены и построены арочные главные входные ворота. Надпись, в которой отражена информация об этом, пропала в период с 1989 по 1992 год, когда Лачинский район находился под контролем Азербайджана. Основное здание церкви и колокольня были отремонтированы в 1779 году. Сообщающая об этом церковная табличка пропала в 1967 году.
В XIX веке монастырскую церковь стали использовать проживающие в селе Зейвя армяне, она стала называться церковью Святого Стефана. Армянские жители села Зейвя покинули село во время армяно-мусульманской резни в 1905 году и больше не возвращались. Во времена СССР церковь была взята под охрану как исторический памятник.
В 1999-2000 годах при финансовой поддержке армянской диаспоры монастырь был капитально отремонтирован, в 2001 году состоялось открытие. Каждый год в церкви проводился праздник в честь Святого Георгия.
В течение 28 лет, пока Лачинский район находился под оккупацией, армяне пытались присвоить также этот монастырь. Каменные таблички на стенах монастыря указывают, что историко-религиозный памятник принадлежит армянам. Хотя земля, на которой расположена церковь, на протяжении всей истории была родиной огузов и кыпчаков. Дата строительства монастыря тоже доказывает, что армяне лгут. В последние дни армяне, покидая территорию, уничтожили находившиеся в монастыре подсвечники и некоторые исторические материалы.
Разрушенное кладбище
Мы выходим из монастыря и направляемся в село Гарыгышлаг. Уже темнеет. Ступаем на участок, который издалека похож на каменистое поле. Разглядев камни, разбросанные по территории, понимаем, что находимся на кладбище. Почти все могилы на древнем кладбище разрушены, надгробия унесены. Деревья по краям кладбища были вырублены, территория сравнялась с землей. Я хочу найти сельскую мечеть.
Наши офицеры не разрешают: «Мы тоже недавно пришли, возможно, установлены мины, поэтому это опасно для жизни, нельзя!», - сказали они.
Пытаюсь выяснить, что есть в близлежащих селах, территориях, куда они сами могут идти, то есть считают их безопасными. Понимаю, что уже поздно и не могу идти сейчас, готовлюсь к завтрашнему дню.
Честно говоря, до этого момента мы даже забыли о голоде. Последний раз ели прошлой ночью в Губадлы.
Вдруг позвонили военнослужащему - командир приглашает журналистов на солдатский обед. Вот оно, военное гостеприимство. Направляемся в воинскую часть.
(продолжение следует)
В следующем репортаже: Древние пещеры в близлежащих селах, «Истису», «Туршсу», древний дворец Хамзы Султана, ставший отелем...
